Иезуит Акоста, живший в Южной Америке, был удивлён, обнаружив животных, обитающих только в этой части света, в то время как все они должны были быть с горы Арарат. Это особенно удивительно в случае с ленивцем, который столь медлителен в своих проявлениях, что вряд ли смог бы достичь Южной Америки за то время, которое прошло после потопа. Конечно, моряки могли завезти разных необычных животных из Старого света, но достопочтенный Отец так не думал, в частности в случае с ужасной акацией, обладающей невыносимым запахом.
Эволюционные предшественники войн
[...]
Следует вспомнить здесь и группу шимпанзе из сообщества Кахамы, которые совершили вылазку для осмотра трупа старой самки, ставшей, вероятно, жертвой их агрессии. Приблизившись к мертвому телу, они не выказали ни удивления, ни тревоги; они, безусловно, знали, что труп лежит в этом месте. Создается впечатление, что агрессоры проверяют результаты своих атак.
Таким образом, почти с полной уверенностью можно сказать, что самцы Касакелы, атаковавшие членов группы Кахамы, преследовали вполне определенную цель «вывести их из строя». Если бы у них было огенестрельное оружие и они умели с ним обращаться, думается, они не преминули бы воспользоваться им для убийства...
«В истории человека не было еще золотого века мира»,- пишет Куинси Райт (Wright, 1965, с. 22). Он определяет войну как «вооруженный конфликт между группами» (курсив наш - Дж. Г.). Быть может, более точно войну можно определить как организованный конфликт. Как бы то ни было, это тип нападения, присущий только человеку, едва ли не всеобщая особенность любых человеческих группировок (Eibl-Eibes-feldt, 1979). Войны возникали по самым разным поводам, включая и идеологические разногласия, связанные с культурными и интеллектуальными традициями. По сути дела войны велись (по крайней мере, в экологическом плане) для того, чтобы победитель смог обеспечить себя жизненным пространством и необходимыми источниками существования. В известной мере войны служили также для сокращения численности населения и сбережения природных ресурсов (Russell, Russell, 1973). Поскольку война предполагает конфликт между группами людей, а не между отдельными индивидами, благодаря геноциду она играла большую роль в групповом отборе. Это положение, которое впервые выдвинул Дарвин (Darwin, 1871), позже было развито другими учеными (см. в особенности: Keith, 1947; Bigelow, 1969; Alexander, 1971; Eibl-Eibesfeldt, 1979).
Война, безусловно, продукт эволюции культуры (Tinbergen, 1968), и, как подчеркивает Питт (Pitt, 1978), большинство авторов обсуждали ее влияние на эволюцию человека в исторические или околоисторические времена. Однако другие авторы (Alexander, Tinkle, 1968; Bigelow, 1969) постулируют наличие примитивной формы войны еще у ранних гоминид («начинающих воителей») и подчеркивают важную роль, которую она могла играть в выработке таких ценных человеческих качеств, как альтруизм и мужество (см. также Campbell, 1972). Ранняя практика войн, вероятно, служила существенным фактором отбора, направленного на развитие интеллекта и все более сложных форм сотрудничества между членами групп. Этот процесс должен был непрерывно усиливаться, так как чем выше был уровень интеллекта, сотрудничества и самоотверженности в одной группе, тем больше нуждались в тех же качествах и ее враги (Wilson, 1975). Дарвин и Кейт полагали, что война почти несомненно оказала большое влияние на развитие человеческого мозга. Еще дальше пошли другие упомянутые выше авторы (Alexander, Tinkle; Bigelow; Pitt), по мнению которых война - главный эволюционный фактор, ответственный за глубокие различия между мозгом человека и его ближайших ныне живущих родственников - человекообразных обезьян. Еще в каменном веке те группы гоминидГоминиды в "классическом" смысле - семейство прямоходящих приматов, включающее людей и их ископаемых предшественников., у которых мозг был менее развит и которые терпели поражение в войнах, были истреблены (см. также Sagan, 1977).
Признавая, что разрушительная война в ее типичном для человека проявлении (организованный вооруженный конфликт между группами) - результат развития культуры, следует учитывать, что для ее возникновения нужны были какие-то более ранние предпосылки (преадаптации). По мнению ряда авторов (Alexander, Tinkle, Bigelow), самыми важными из них были сотрудничество между членами групп, групповая территориальность, умение вести совместную охоту, использование оружия и умственные способности, необходимые для выработки совместных планов. Еще одной важной преадаптацией могло быть чувство страха перед чужаками (или неприязни к ним), проявлявшееся в виде агрессивных атак (Eibl-Eibesfeldt, 1979). Теоретически группы ранних гоминид, обладавших такими качествами, были бы способны и к организованным межгрупповым конфликтам, дальнейшая эволюция которых могла привести к разрушительной войне.
Шимпанзе не только обладают (в большей или меньшей степени) всеми этими преадаптациями, но и обнаруживают ряд других врожденных свойств, которые могли оказывать «начинающим воителям» большую помощь в их примитивных сражениях.
1. Убийство взрослого сородича - для млекопитающих явление необычное, поскольку агрессивный конфликт представляет опасность как для жертвы, так и для агрессора. Нередко подчеркивают, что в человеческом обществе воспитание воина должно было основываться на принципах духовной культуры: это прославление воинского долга, порицание трусости, обещание больших наград за отвагу и сноровку на поле брани и поощрение занятий «мужскими» видами спорта в детстве (см., например, Tinbergen, 1968; Pitt, 1978; Eibl-Eibesfeldt, 1979). Но если самцы первых гоминид имели врожденную склонность к агрессии, особенно к агрессии против соседей, то это качество могло бы служить биологической основой для направленного воспитания воинов. В этой главе уже описывалось, как один молодой самец шимпанзе проявлял повышенный интерес к групповым столкновениям вплоть до того, что в одиночку приближался к нескольким потенциально опасным животным из соседнего сообщества. Такую наклонность обнаруживают и молодые самцы других приматов. Например, самец гиббона может покинуть самку и детеныша, чтобы наблюдать за конфликтом двух других групп животных или даже принять в нем участие (Ellefson, 1968). Молодые самцы лангура иногда оставляют свое стадо и проходят иной раз полкилометра, чтобы ввязаться в шумное, сопровождающеся раскачиванием веток столкновение с соседями (Ripley, 1967). А на острове Кайо-Сантьяго группы самцов резусов иногда активно ищут встречи с чужим стадом и провоцируют конфликт; подобные столкновения могут разрастаться настолько, что в них вовлекаются старшие по возрасту и рангу самцы обеих групп (Morrison, Menzel, 1972). Межгрупповые столкновения обладают притягательной силой и для некоторых убеленных сединами горилл-самцов (Fossey, 1979).
2. У человека эволюция культуры создает возможность «псевдовидообразования» (Erikson, 1966) -передачи индивидуально приобретенного поведения в ряду поколений в определенной группе населения, что приводит к формированию обычаев и традиций этой группы. Такой процесс аналогичен образованию видов животных в результате генетической передачи признаков. Псевдовидообразование у человека помимо прочего означает, что члены одной группы людей не только могут считать себя отличными от членов другой группы, но и по-разному вести себя с членами своей и чужих групп. В своей крайней форме псевдовидообразование приводит к «дегуманизации» других групп населения, членов которых начинают считать чуть ли не представителями другого вида (Le Vine, Campbell, 1971). Этот процесс (наряду с умением пользоваться оружием для нанесения ран и убийства на расстоянии) освобождает членов некоторой группы людей от ограничений и социальных запретов, действующих внутри этой группы, и позволяет совершать в отношении «тех, других» акции, которые в собственной группе недопустимы. Как подчеркивает Эйбл-Эйбесфельдт (Eibl-Eibesfeldt, 1979), такое отсутствие сдерживающих мотивов играет важную роль в развязывании разрушительных войн.
В связи с этим интересно то, что у шимпанзе имеются формы поведения, которые можно рассматривать как зачатки псевдовидообразования у человека. Во-первых, у них сильно развито чувство принадлежности к группе; они четко различают животных, «принадлежащих» и «не принадлежащих» к их собственному сообществу. Самцы защищают самок и детенышей, относящихся к их группе, даже если детеныши были зачаты от самцов из другого сообщества. Детеныши же самок, не относящихся к их группе, могут быть убиты. Чувство принадлежности к группе у шимпанзе - явление гораздо более сложное, чем простая ксенофобия. Животные группы Кахамы до разделения сообщества состояли в тесных дружеских отношениях со своими будущими агрессорами. За свое обособление они как бы расплачивались «правом» считаться членами своего прежнего сообщества - вместо этого их бывшие товарищи по группе начали относиться к ним как к чужакам.
Во-вторых, животные, не относящиеся к группе, не только могут подвергнуться жестокой атаке, но и характер этой атаки может качественно отличаться от характера атаки при внутригрупповой агрессии. К жертвам нападения относятся скорее как к добыче, на которую шимпанзе охотятся; особей из других социальных групп уже не рассматривают как шимпанзе.
Для понимания эволюции поведения, связанного с межгрупповыми конфликтами у человека, интерес представляют еще две стороны поведения шимпанзе.
1. Случаи каннибализма у человека отмечались почти во всех частях света, и палеоантропологические данные указывают на то, что он возник во всяком случае не позже среднего плейстоцена. У многих ископаемых черепов того времени и позднее находят «аккуратное симметричное вырезание краев большого затылочного отверстия», которое, как полагают на основании данных сравнительных исследований, делалось с целью извлечения мозга из черепа и его поедания (Blanc, 1961; с. 131). Мотивы, побуждавшие поедать врагов, менялись: это могло быть предпочтение вкуса человеческого мяса, месть (съесть врага -значит, уничтожить его полностью), мистическая вера, что к победителю с мясом врага переходят его мужество и сила (Eibl-Eibesfeldt, 1979). До сравнительно недавнего времени каннибализм рассматривали как еще одну форму поведения, «которой представитель вида «человек» резко отличается от других приматов» (Freeman, 1964, С. 122). Как уже говорилось, у шимпанзе случаи каннибализма иногда отмечаются после конфликта с самками из соседних социальных групп. Необычное поведение некоторых самцов в присутствии мертвого тела сородича вполне могло бы после некоторой «интеллектуальной доработки» эволюционировать в ритуальные действия.
2. У людей война почти всегда сопровождается величайшей жестокостью (которая, конечно же, не ограничивается только событиями на поле брани). Фримэн (Freeman, 1966, с. 121) пишет, что «крайняя жестокость и разрушительная способность человека - это одни из главных качеств, отличающих его в поведенческом отношении от других животных». Определение жестокости как «удовольствия от чужой боли или безразличие к ней», данное в Оксфордском словаре, требует ряда уточнений. Чтобы быть жестоким, нужно 1) понимать, что, например, отрывание конечности у живого существа вызывает у него боль; 2) уметь сочувствовать жертве. Человек может быть жестоким именно потому, что он бесспорно обладает такими способностями. Как дети, так и шимпанзята могут калечить насекомых и мелких животных; детям (во всяком случае, в большинстве западных стран) объясняют, что это жестоко. Если бы группа людей вела себя так же, как самцы Касакелы, атаковавшие жертв из сообщества Кахамы, их поведение было бы сочтено жестоким; жестоким сочли бы и медленное убийство крупных животных. Конечно, интеллект шимпанзе не способен выдумать те ужасные пытки, которые для умышленного причинения страданий изобрел человек. Тем не менее в известной мере они могут наделять другие существа желаниями и чувствами (Woodruff, Premack, 1979) и, как уже говорилось в главе 13, вероятно, способны испытывать чувство сродни симпатии. Принадлежавшая Примэкам Сара неизменно выбирала те фотографии своего «врага», на которых он был изображен заваленным кусками цемента, что указывает на наличие у нее зачатков садизма. С другой стороны, такой выбор Сары, возможно, объясняется просто желанием «навредить».
На пороге войны?
[…] Благодаря уникальному сочетанию в поведении шимпанзе крепких дружеских связей между взрослыми самцами, с одной стороны, и необычайно враждебного агрессивного отношения к сородичам из чужих социальных групп - с другой, эти животные по своей жестокости, разрушительности и способности к планированию межгруппового конфликта вплотную приблизились к человеку. Если шимпанзе когда-нибудь овладеют речью, - а они, как было показано, близки и к этому, - не встанут ли они на путь соперничества с человеком?
Джейн Гудолл. Шимпанзе в природе: поведение. М., «Мир», 1992 г., c. 327, 542-545.